|
Информационное сообщение, целью которого является утаивание информации об истинных мотивах принятия того или иного решения, и распространение дезинформации на эту тему, на профессиональном сленге специалистов по информационной работе называется мулькой.
Отметим, что иногда словом "мулька" обозначаются также месседжи, содержащие дезинформацию не только о мотивах принятия тех или иных государственных решений, но и о самих этих решениях. Между тем, такие "дезы" следует включать отнюдь не в число "мулек" или иных приемов информационной работы. По закону их следует включать в состав преступления.
Подчеркнем, однако, что, в отличие от клеветы и иных разновидностей намеренной дезинформации, "мульки", не противоречащие действующему законодательству, являются законными, хотя и, по распространенному мнению, не совсем честными приемами информационной работы.
Но вернемся к "переводу".
"Инсайдить" или "креативить" "мульку" - значит, придумывать информационное сообщение. Здесь важно точно оценить, насколько правдивым покажется аудитории та или иная дезинформация. Важно также не уверовать самому в правдивость распространяемой "дезы", для чего следует до начала креатива четко сформулировать скрываемую истину.
"Пустить" (или "запустить") "мульку" означает доставить соответствующее информационное сообщение. Чаще всего, доставка осуществляется анонимно (в форме "утечки" или пресс-релиза), поскольку сообщается-то все-таки заведомая неправда, и любой ньюсмейкер, знающий об этом, всегда допускает возможность, что когда-то обман откроется. Поэтому на практике очень трудно (или очень дорого) найти субъекта информационного процесса, готового от своего имени озвучить дезинформацию.
"Реальная мулька" - это ложная информация, в истинность которой поверит большинство аудитории. "Морочная мулька" - это ложная информация, истинность которой предстоит доказывать.
Это не правда, зато это стихи. Информационная специфика слогана
Самая распространенная и, по сложившемуся мнению, наименее аморальная форма "мульки" - это слоган. Слоган позволяет не скрывать правдивую информацию, но переключить непроизвольное внимание аудитории с сущностной информации на второстепенную, а затем сформировать преобладающий очаг, базирующийся не на важном негативе, а на мало значительном позитиве.
Ярчайшие примеры слоагнов дают избирательные кампании. "Голосуй сердцем!" - призывали организаторы кампании по переизбранию Бориса Ельцина в 1996-м. И им удалось добиться результата, несмотря на кажущуюся абсурдность этого призыва, его оторванность от реального выбора. Удалось сыграть на такой черте человеческой психики и массового сознания, как инфантилизм.
Вот сценка из жизни. Мама и папа сводили маленького Вовочку в цирк. Бабушка спрашивает внучка, что ему больше всего понравилось. "Мороженое", - отвечает Вовочка. Взрослые смеются. Между тем, все нормально. Просто Вовочке никто не объяснил сущность цирка, не рассказал ему о смысле происходящего и увиденного. В итоге цирк малыша страшил своей неизвестностью и непонятностью, а мороженое было чем-то знакомым, желанным и уж, во всяком случае, не страшным.
Взрослые люди, каждый по отдельности и вместе взятые, оказавшись перед выбором, ведут себя, подобно Вовочке. Страшась неизвестности, боясь взять на себя ответственность за принятие неочевидного, но судьбоносного решения, человек и люди стремятся опереться на что-то хорошо знакомое, понятное, предсказуемое, доброе и не страшное. Проще говоря, они стремятся переложить груз ответственности на чужие плечи.
Вот тут-то им и бросают спасательный круг, приоткрывают дверь, за которой сияет яркий солнечный свет. Люди запутались в аргументах за и против, и тут им предлагают плюнуть на логику и опереться на душевный порыв. Вот это привычно. Почти что каждому приходилось, и не раз, поступать по зову сердца, вопреки доводам рассудка. Кто-то поступил не в тот вуз, куда толкали родители, кто-то женился по любви, а не по расчету, кто-то болеет за "Динамо", хотя все вокруг - за "Спартак"...
Замечено, что для того, чтобы инфантилизм оказался доминирующим фактором при принятии решения, надо помочь людям впасть в детство. Психологи объясняют это тем, что при поиске опоры в чем-то знакомом и предсказуемом в момент выбора действуют те же самые "возрастные" механизмы, что и в процессе игры. То есть в человеке пробуждаются те же инстинкты и работают те же рефлексы. Вероятно, испуганный человек пытается убедиться, что он просто играет, и ценой ошибки станет не трагедия для семьи и страны, но всего лишь проигрыш.
З десь мы не имеем возможности останавливаться подробнее на описании "игровых механизмов в деятельности человека". Скажем только, что усилиями нидерландского культуролога Йохана Хейзинги, классический труд которого называется "Homo Ludens" ("Человек играющий"), и его многочисленных последователей теория игры превратилась к концу ХХ века в важнейшую дисциплину на стыке современной социологии, социальной психологии, психологии, культурологии и информатики.
Как бы то ни было, а в описанных выше ситуациях лучше всего работают слоганы-афоризмы и рифмованные слоганы.
В авторских примечаниях к "Дон-Жуану", Джордж Гордон Байрон приводит такой исторический анекдот.
Как-то Сильвестр назойливо вызывал Бена Джонсона на поэтический турнир. Джонсон вежливо отказывался. Наконец Сильвестр вызывающе предложил Джонсону ответить стихами на следующий стишок:
Я, Джон Сильвестр твой,
Жил с твоей сестрой.
Присутствующие в ужасе замерли, и Джонсон в тишине ответил:
Я, Бен Джонсон,
Жил с твоей женой.
Покрасневший Сильвестр сказал: "Это не стихи". "Верно, - ответил Бен Джонсон, - но зато это правда".
Современные специалисты по информационной работе любят говорить, что ложь надо рифмовать. А когда Вам возмущенно скажут, что это не правда, можно перефразируя байроновский анекдот, ответить: "Верно, это не правда, зато это стихи".
П осле сказанного, вероятно, не следует подробно объяснять, почему так популярны "оралы", или "кричалки". Короткие стишки (двустишия или четверостишия) с рифмой, близкой к совершенству, но порой без особой логики, способны сделать весьма спорные тезисы установками специфической части аудитории. Не случайно, ряд ведущих западных корпораций, производящих товары широкого потребления, заказывают рекламистам собственные "оралы".
Приведем только три примера футбольных "оралов", чтобы проиллюстрировать их виды.
Пример 1. Классический спортивный орал.
Нет еще пока
Команды, лучше "Спартака"!
Пример 2. Орал "на злобу дня".
Даешь финал:
Россия-Сенегал!
Пример 3. Рекламный "орал".
От Москвы и Карпат
Рубит "Сникерсы" фанат!
"Тамагочи" и "виртушка". Дезинформирующие очаги внимания аудитории
Преднамеренное создание преобладающих дезинформирующих очагов внимания аудитории является своего рода высшим пилотажем. Реализация такого проекта обычно является профессиональным испытанием для "подмастерьев", пройдя которое они становятся полноправными членами "цеха".
Принципиальная возможность формирования такого рода очагов легко доказывается логически. Действительно, если можно внести в информационное пространство заведомую дезинформацию, то можно организовать и волну комментариев по поводу этой дезинформации, и аналитические статьи, основанные на этих комментариях... Словом, если поработать достаточно профессионально, тема может вызвать резонанс, и интерес к ней уже не надо будет специально поддерживать. Иными словами, как раз и возникнет преобладающий очаг внимания аудитории к теме, основанной на заведомой дезинформации.
Такого рода информационные игры оказываются очень привлекательными для современных профессионалов, особенно для поклонников постмодернизма.
Впрочем, такого рода приемы применяются и в текущей работе, и даже имеют собственные сленговые названия и первичную классификацию.
Если речь идет о формировании очага внимания широкой аудитории, специалисты по информационной работе употребляют слово "тамагочи" или "фарби", проводя параллель с электронной игрушкой, которую надо "ужинать и гулять", а иначе она "умрет".
Когда же целью является формирование ложных представлений или отвлечение внимания сотрудников аппарата, в ход идет неологизм "виртушка", образованный от того же корня, что и "виртуальный", но одновременно напоминающий "вертушку" - телефон спецсвязи высокопоставленных госчиновников, служивший важгным статусным атрибутом и каналом передачи слухов.
"А повод мы всегда найдем". Вторичность повода
Зарубежные коллеги чаще всего вынуждены начинать рассказ об информационных поводах с подробного доказательства того факта, что всякий повод является чем-то вторичным, несущественным, внешним по отношению к основе основ - причине. Ради обоснования этого тезиса привлекаются длинные цитаты из немецкой классической философии, остроумные примеры из жизни, но все равно, по признанию некоторых лекторов, вторичность повода по отношению к причине вызывает едва ли не самые большие сомнения у слушателей и читателей.
Однако нет нужды доказывать ничтожность повода читателю русскому. Хотя бы потому, что со школьной скамьи нам известен постулат диалектики: важна причина, а повод не существенен. Да и в разговорном русском слово "повод" чаще всего звучит, когда речь заходит о застолье. И всякому нашему соотечественнику понятно, что "было бы, что пить, а повод найдется".
Вот характерная дидактическая шутка советских философов.
- По какому поводу пьем, мужики?
- Пьем не поводу, а по причине: по склонности к алкоголизму.
Конечно, среднему американцу или европейцу трудно понять, в чем суть этой грустной шутки. Как не понять и того, что в российских СМИ памятные даты публикуются на полосах, посвященных отдыху, а один из самых полных списков памятных дат в Рунете прописан на сайте "Глобус баров". Но, как ни странно, информационными поводами нередко служат такие же незначительные, "технические", "рабочие" события, не имеющие практически никакого отношения к участникам процесса, как и поводы, пригодные для того, чтобы вместе выпить.
Д остаточно бегло просмотреть российские и газеты и выпуски теленовостей, чтобы понять, сколько самых разнообразных информационных сообщений вносится только в федеральное информационное пространство "по случаю" дня медицинского работника, дня города Сургута, дня гибели крейсера "Варяг", дня рождения Дмитрия Шостаковича и прочих "дней жестянщика".
Насколько нам известно, серьезных специальных исследований на эту тему не проводилось. Но на уровне студенческих работ определено, что ежегодно в России одних только "юбилеев" отмечается больше тысячи. То есть в среднем в федеральных СМИ ежедневно говорится о трех "юбилеях". А ведь есть еще и профессиональные праздники, и "памятные даты".
Словом, как самокритично шутят специалисты по информационной работе, "за что пьем, про то и пресс-конференция будет".
Основываясь на сказанном, позволим себе отказаться от подробного обоснования вторичности повода. Подчеркнем лишь, что вторичным является всякий повод, а не только информационный.
Правильно сказать, что всякое явление, кажущееся обязательной предпосылкой другого явления, или его причиной, но на самом деле таковой не являющееся, называют поводом.
То есть повод вторичен по определению.
Говоря о функциях повода, философы постулируют, что причина проявляется через повод.
Из этого постулата следует, что повод не самостоятелен, и не является источником развития, источником динамики процесса, в том числе, процесса информационного.
Но из этого же постулата следует и то, что повод обязателен, поскольку иначе не сможет проявиться причина.
Билл Клинтон в связи с Моникой Левински. Информационный повод как особый вид объекта
Для понимания специфики информационного повода гораздо важнее установить не соотношение этого понятия с категориями причинности, но его место в системе межсубъектного взаимодействия и субъектно-объектных отношений.
А начать разговор о положении понятия "повод" в категориальной системе "субъект"-"объект" придется с довольно частого для современных исследований заявления о некорректности русских переводов англоязычного понятийного аппарата.
В конце ХХ века наблюдалась вторая волна массовых заимствований иностранных терминов. Как и первая волна, начавшаяся при Петре Великом и продлившаяся полтора столетия, нынешнее пришествие иностранных слов стало своеобразной попыткой быстро "подтянуть" российскую науку к западной - в тех отраслях знания, где мы заметно отстали от лидеров.
И, как во времена первых университетов, в конце прошлого века одно за другим переводились учебные пособия, десятками издавались переводные монографии и статьи. Причем перевод осуществлялся не специалистами в той или иной отрасли знания, а профессиональными переводчиками, не изучавшими специально ту науку, к сфере которой относились переводимые тексты.
Отсюда эклектика современного языка "подтянутых" наук (в том числе, науки о связях с общественностью, теории рекламы и т.п.), а равно наличие целого ряда не совсем корректных переводов отдельных терминов, при котором утрачивается их точный смысл и связь с другими понятиями.
Теперь самое время сказать, что понятие "информационный повод", как и многие другие термины, составляющие язык специалистов по информационной работе, первоначально возникло в США, а в русский попало в переводе с "американского английского".
Причем исторически для обозначения информационного повода употреблялось отнюдь не слово reason, составляющее понятийную пару с cause (причина).
Первоначально информационный повод обозначался словом inject. Это слово известно и в русском языке, правда, в несколько ином значении.
Думается, большинство наших собеседников прекрасно знает, что деталью современных автомобилей является инжектор, или впрыскиватель. Можно напомнить и то, что уколы на медицинском языке называются инъекциями, или впрыскиваниями лекарства (подкожными, внутримышечными или внутривенными). Физикам известна инжекция - ввод пучка заряженных частиц в ускоритель для дальнейшего ускорения или накопления частиц.
Как видим, во всех случаях речь идет о впрыскивании, вбрасывании, введении чего-то. И слово inject, которым изначально обозначался и поныне нередко обозначается информационный повод, действительно происходит от латинского корня с соответствующим смыслом (лат. injitio - вбрасываю; лат. injectio - вбрасывание).
Кроме своей известности в русскоязычной среде, слово inject удобно еще и тем, что довольно четко (даже схожестью самой своей формы) демонстрирует единство с понятиями subject и object.
Что же такое информационный повод с точки зрения теории взаимодействия субъектов и объектов информационного процесса?
Информационный повод - это особый вид объекта. Если же говорить совсем точно, информационный повод - это объект, целенаправленно используемый субъектом информационного процесса для внесения информации в информационное пространство.
Можно ли внести информацию в информационное пространство, не пользуясь готовым или специально создаваемым для этого объектом? Да, можно. Проблема, однако, в том, что тогда придется приложить массу усилий для привлечения к вносимой информации внимания других субъектов и аудитории. То есть, чтобы информация не пропала никем не замеченной, придется превращать ее в объект. Поэтому проще первоначально создать объект (или выбрать уже существующий объект) и использовать внимание субъектов информационного процесса и аудитории к этому объекту для привлечения их внимания к вносимой информации.
Естественно, что главной задачей станет установление логической связи между объектом внимания аудитории и вносимой информацией.
|
|
